A Commercial Nation: Back to Basics

<--

“Народ-коммерсант”: возвращение к истокам

Когда Михаил Фридман и Петр Авен встречались однажды в Вашингтоне с американскими стипендиатами своей корпоративной программы профессиональных обменов “Альфа феллоушип”, те в знак признательности подарили спонсорам бутылку вина. Недоуменно глядя на сувенир, Фридман не удержался от вопроса: “Это что ж, одну на двоих?”

Ему не стоило удивляться. Бережливость у американцев в крови. Сходите на экскурсию в Конгресс США, и вам расскажут, как при строительстве Ротонды – “символического и физического сердца” Капитолия, главного олицетворения всей американской демократии, – планировавшийся изначально барельеф на фризе под куполом был из экономии заменен фреской. Так что прав был первый зарубежный “биограф” США Алексис де Токвиль, еще прежде подметивший, что американцы – “народ-коммерсант”, который “отказывается от украшений в архитектуре своих зданий и ценит только расчет и материальные преимущества”.

Кстати, проницательный француз предупреждал, что материализм особенно привлекателен и тем опасен для демократических народов, потому что при авторитарных режимах доступ к жизненным благам кастово ограничен. Американцы же первыми утвердили республиканский строй, снявший эти ограничения. Отличительной чертой его, по наблюдению де Токвиля, сразу стало массовое формирование среднего класса, провозгласившего высшей жизненной ценностью материальное благополучие.

Так, “любовь к достатку стала господствующей чертой национального характера” американцев и обрекла их на вечные лихорадочные поиски кратчайшего пути к богатству, писал с оттенком высокомерия французский аристократ. Так закладывались основы пресловутого “американского образа жизни”, превращенного пропагандой в “американскую мечту”, – можно добавить спустя почти два века.

Впрочем, иронизировать тут особо не над чем, впору учиться. Рывок на передовые позиции в мире, совершенный за это время Америкой, сам за себя говорит. А рывок этот, как показал в свое время немецкий социолог и политэконом Макс Вебер, был во многом обусловлен протестантской моралью, включая восприятие капитала, как своего рода дара Божия, который надлежит преумножать.

В подтверждение Вебер ссылался на авторитет таких людей, как один из “отцов-основателей” США Бенджамин Франклин. Этот автор крылатой фразы “время-деньги”, изображенный ныне на стодолларовых купюрах, и по сей день считается в политической агиографии США “святым – покровителем” бережливости.

При этом современные последователи Франклина напоминают, что тот никогда не был скуп, а напротив, всегда щедро отдавал свое время, силы и средства на благо общества. Рассказывая мне об этом, директор Центра изучения бережливости и щедрости при Институте американских ценностей в Нью-Йорке Барбара Уайтхед подчеркнула, что бережливость и жадность – по сути противоположные друг другу понятия. Первое предполагает рачительное и долгосрочное использование всех имеющихся ресурсов (не только денежных, но и, например, природных) для своего и общего блага. Второе – близорукое стремление к сиюминутной и зачастую обманчивой личной выгоде. Кстати, в английском языке слово “процветать” (thrive) – производное от “бережливости” (thrift).

В целом, конечно, идейное наследие Франклина сослужило американцам хорошую службу. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. После окончания “холодной войны” им показалось будто они поймали “золотую рыбку”, способную выполнять любые их желания, и не смогли удержаться от соблазна. В 2005 г, по данным социологического центра Пью, около 70 проц американцев назвали жадность неотъемлемой чертой своего национального характера. Ни одно другое негативное качество столь же часто ими не упоминалось. Примечательно и то, что, согласно этому опросу, в зеркале собственного мнения американцы выглядели более жадными, чем в глазах других народов.

Кончилось это наваждение, как известно, “разбитым корытом” в виде мощного финансово-экономического кризиса. Чтобы удержаться на плаву, Америке пришлось залезть в астрономические долги (а Франклин долговую кабалу ненавидел). Поскольку ударил кризис не только по алчным спекулянтам с Уолл-стрит, но и прежде всего по жилищному и ипотечному рынкам, множеству поверивших в миражи американцев пришлось чуть ли не в буквальном смысле возвращаться из купленных в рассрочку индивидуальных “хором” в прежние многоквартирные и прочие “землянки” (в 2003 г средний жилой дом новой постройки в США был на 38 процентов больше, чем в 1975 г, и при этом рассчитан на меньшее число жильцов).

По последним официальным данным, сейчас в США быстро растут показатели голода, нищеты и имущественного неравенства. В прошлом году каждый седьмой американец (около 43,6 млн чел), в том числе каждый пятый ребенок, были бедны. В это число входило более четверти всех афроамериканцев и треть темнокожих детей. Примерно 17 млн семей в стране жили впроголодь.

При этом самые богатые продолжали богатеть. Совокупная “чистая стоимость” 400 наиболее состоятельных жителей США в списке “Форбса” выросла за последний год на 8 процентов. Мультимиллионеры из верхнего 1 процента населения страны распоряжаются сейчас 24 процентами ее доходов. Столь глубокого социального расслоения Америка не знала с “ревущих”, т.е. разгульных 1920-х гг, окончившихся Великой депрессией.

Теперь в условиях безработицы, официально приближающейся к 10 процентам, а реально чуть ли не вдвое большей, американцы затягивают пояса. Обеими руками держатся за имеющуюся работу, “уплотняются” на своей или родительской жилплощади, реже играют свадьбы и заводят детей, учатся в соседних колледжах, а не в далеких престижных вузах, меньше путешествуют, ходят по магазинам и ресторанам, вообще гораздо осмотрительнее пользуются кредитом. При этом, по наблюдению авторитетного обозревателя журнала “Мани” (“Деньги”) Дэна Кадлека, многие испытывают… облегчение от возврата к исконным ценностям.

Показателен опрос компании “Нортуэстерн мьючуэл”, участников которого просили дать определение жизненному успеху. Большинством в 86-88 процентов голосов жители США назвали главными слагаемыми крепкую семью, хорошие отношения с супругом или партнером.

Повышается и их общественная активность. Они всегда гордились тем, что их страна изначально росла от “корней травы”, т.е. низовых добровольных объединений. В сентябре был распространен первый в своем роде официальный обзор гражданского общества в США, показавший, что и в условиях кризиса низовые связи не распадаются, а крепнут. Согласно документу, число добровольцев-общественников увеличилось за последний год почти на 1,6 млн чел. Выяснилось, что в кризисных 2008-09 гг почти 58 процентов американцев как минимум раз в месяц помогали соседям.

По данным журнала “Пэрейд”, в 2009 году американцы в среднем жертвовали на наиболее близкие их сердцу общественно полезные цели примерно по 400 долларов. У пожилых людей в возрасте 65 лет и старше средняя сумма превышала 700 долларов.

Еще одна примета времени – изменение поведения богачей. В принципе американцы склонны гордиться честно нажитыми деньгами, но не пускать пыль в глаза. По любопытному наблюдению того же де Токвиля, “пышный, блестящий разврат” характерен для сословных обществ, при демократии же богачи “удовлетворяются исполнением множества своих скромных желаний”.

Современные американские олигархи шагнули по пути социальной ответственности еще дальше. Недавно двое самых известных из них – основатель компании “Майкрософт” Билл Гейтс и легендарный инвестор Уоррен Баффет – призвали “коллег по цеху” передать на общественные нужды при жизни или сразу после смерти не менее половины своих богатств. Инициированное ими “Обязательство дарителя” собрало уже 40 подписей, потенциальная отдача от него оценивается как минимум в 150 млрд долларов. Пытаются они пропагандировать это свое начинание и за пределами США, прежде всего в Китае.

В целом, по словам специалистов, массированная благотворительность становится новым статусным символом для американских толстосумов. А у просто состоятельных людей, по словам Кадлека, стало модно ездить на машинах престижных марок, но моделей 3-4-летней давности. На фоне общего резкого спада продаж в отрасли рынок таких подержанных автомобилей растет.

Насколько устойчивыми будут перемены в поведении американских потребителей, – вопрос спорный. Многие считают, что их аппетиты вернутся, как только в стране возобновится уверенный экономический рост. Но так думают не все. Психологи напоминают, что человек, переживший состояние клинической смерти, как правило, сильно меняется, если не перерождается целиком. А теперь в таком же состоянии побывала вся национальная экономика США. И след в общественном сознании и подсознании населения страны может оказаться неизгладимым.

Та же Уайтхед уверена, что опыт Великой рецессии повлияет на ее ныне живущих соотечественников не меньше, чем драма Великой депрессии на их предков. Особенно уязвимо, по ее убеждению, молодое поколение, уже вынужденное на практике осваивать уроки умеренности и аккуратности. Она напоминает, что и антикризисные финансовые реформы властей страны также рассчитаны на далекую перспективу. В результате, на ее взгляд, “институты будут дисциплинировать людей”.

Социологи подтверждают, что американцы уже делают выводы из случившегося. В опросе по заказу журнала “Мани” 7 из 10 респондентов заявили, что у них меняются жизненные приоритеты, 9 из 10 сказали, что из-за кризиса стали по-новому распоряжаться деньгами, целых 94 процента уверены, что такое отношение будет у них сохраняться и впредь.

Что до жадности, от этого смертного греха люди, наверное, никогда полностью не избавятся. Присущ он и американцам, но у них он, на мой взгляд, постоянно борется в душе с идеализмом. Четверть века назад я опрашивал в Техасе студентов, что для них важнее в будущей карьере: интересная и общественно полезная работа или деньги. Все отвечали одинаково: лично я – за идеалы, но уверен, что остальные предпочтут чистоган.

А на днях один немолодой бизнесмен, с которым я затеял разговор на эту тему, сначала заговорил о помощи США внешнему миру, а потом сделал неожиданный, но логичный вывод: “Конечно, чтобы помогать другим, нужны деньги. Поэтому нам сначала надо быть жадными, а уж потом – щедрыми”.