“Не было бы счастья, да несчастье помогло”, – может, наверное, облегченно вздохнуть президент США демократ Барак Обама, выигравший во вторник второй раунд предвыборных дебатов у своего соперника-республиканца Митта Ромни. На самом деле, однако, гонка еще далеко не окончена и общий исход ее остается неясным.
По канонам политической борьбы в США прямые личные нападки на соперника считаются контрпродуктивными. Избирателям они не нравятся, действует правило из детских песочниц: “Кто первый обзывается, тот сам так называется”. Естественно, особенно неприятно бывает, когда задирается более сильный. Вероятно, в частности, и поэтому Обама в первом раунде дебатов две недели назад вел себя чрезвычайно пассивно и в итоге безоговорочно проиграл.
Теперь, как все понимали, деваться ему было уже просто некуда. И это понимание по сути развязывало ему руки, позволяло бить если уж не совсем, то почти наотмашь. Что он на всем протяжении поединка и делал, то и дело уличая оппонента в том, что тот говорит вещи, не соответствующие действительности. По существу он постоянно уверял избирателей /а за дебатами следили у телеэкранов десятки миллионов человек по всей стране/, что республиканец им просто врет.
Конечно, это не было неожиданностью и для самого Ромни. Но все-таки “держать удар” такого рода со стороны действующего президента страны чрезвычайно сложно. Лидер оппозиции пытался спорить и с Обамой, и с модератором дебатов журналисткой из Си-Эн-Эн Кэнди Кроули, а также контратаковать, обвиняя главу государства в неисполнении множества прошлых предвыборных обещаний. Однако, улыбка, которая в первом раунде просто сияла на его лице, теперь быстро поблекла, а затем и вовсе сошла, сменившись “приклеенной” кривой ухмылкой. Во взоре претендента появилось выражение злой затравленности, что очень ему вредило, поскольку он и без того не внушает к себе больших личных симпатий и считается человеком неискренним и недобрым.
Оба участника политической дуэли не стояли на месте, а постоянно расхаживали по сцене и при этом не раз вторгались в “личное пространство” друг друга. Со стороны порой казалось, будто они готовы перейти от словесных выпадов к физическим. Однако, Кроули позже утверждала, что не чувствовала в них острой личной неприязни друг к другу и что на самом деле атмосфера была не настолько накалена.
По содержанию спор был абсолютно предсказуемым. Шла борьба за голоса не определившихся с выбором избирателей, особенно женщин, и акцентировались соответствующие темы. Ромни упирал на свой опыт работы в бизнесе и при каждом удобном случае обещал американцам, что сумеет создать для них достаточно рабочих мест. Обама, естественно, тоже давал схожие заверения, ссылаясь на то, что занятость в стране уже растет, пусть и медленно. Он также вписывал специфически женские заботы наподобие права на предотвращение и прерывание беременности в контекст общих социально-экономических проблем страны.
О внешней политике речи почти не было, хотя редкое исключение – обсуждение недавней вылазки террористов в Ливии и убийства американского посла в этой стране – оказалось драматичным и всем запомнилось. Тема считалась выигрышной для республиканца, поскольку давала возможность обвинить действующую администрацию в недооценке террористических угроз и пренебрежении интересами безопасности дипломатов.
Но когда об этом наконец зашла речь, Ромни распорядился представившимся шансом неудачно. Он дал повод для спора о том, сразу ли Обама расценил происшедшее в Бенгази как теракт. И хотя по сути республиканец был скорее прав, формально слова о теракте в Белом доме звучали на следующий же день после случившегося, так что в выигрыше в этом эпизоде остался президент. Он к тому же заработал еще и дополнительные очки, поскольку взял на себя полную ответственность за обеспечение безопасности американских дипломатов, возмущенно отверг любые сомнения в мотивации своих действий и со своей стороны обвинил соперника в “политизации” трагических для США событий.
Помимо того, что в дебатах звучало, любопытно и то, чего в них не было. Например, за оба раунда не было сказано ни полслова о мормонской вере Ромни, хотя для многих набожных американцев эта тема скорее всего не безразлична.
Интересно и то, что во вторник до самого конца дискуссии Обама помалкивал о нашумевшем недавно публичном высказывании соперника, по сути назвавшего почти половину населения страны нахлебниками, не умеющими самостоятельно позаботиться о себе и нуждающимися в государственной помощи. Ясно, что у Ромни должны были иметься в запасе “домашние заготовки” для парирования вопросов и упреков на этот счет. Но воспользоваться ими ему не довелось. Хозяин Белого дома приберег этот козырь для своего заключительного слова в дискуссии, с которым он выступал вторым и последним. Концовка получилась эффектной.
Но при всем том последнее слово в предвыборной гонке в целом прозвучит лишь 6 ноября, и скажут его американские избиратели. Опираться им во многом придется не на знания, а на веру, поскольку, по оценкам независимых наблюдателей и прессы, посулы и заверения обоих кандидатов оставляют желать лучшего. Например, блогер столичной “Вашингтон пост” Эзра Клайн, ведущий в газете тему выборов, по этому поводу писал: “Ромни может вам совершенно точно объяснить, чего он хочет добиться, но зато почти ничего не может сказать о том, как он собирается это делать. Обама не в состоянии описать, чего он хочет совершить, но зато легко вам растолкует, как именно это будет делаться. Так что это кампания без реальной политики против кампании без ясного видения” конечной цели.
Leave a Reply
You must be logged in to post a comment.