A Time of the Strong

<--

Существует мнение, что победа Дональда Трампа на выборах в США — это победа национально ориентированных сил над глобальной элитой, ставшая отправной точкой для аналогичных политических сдвигов в других странах западного мира.

Такая интерпретация, безусловно, заслуживает внимания. Вместе с тем полагаю, что, фокусируясь исключительно на ней, мы упускаем из виду куда более серьезные и интересные тренды во внутриполитической жизни государств с демократическим устройством.

Рискну предположить, что в ближайшие годы мы увидим приход к власти в европейских странах сильных, харизматических лидеров авторитарного стиля управления и, как следствие, упадок либеральной демократии как модели с максимальной децентрализацией властных полномочий и распределением их по множеству субъектов.

Начинается новый цикл, когда личности и их персональные решения будут определять ход истории куда в большей степени, чем институты и институции. И в котором обязательно появятся новые Черчилли, Рузвельты, Сталины и де Голли.

Давать оценки Трампу как руководителю США некорректно, учитывая то, что он еще даже и не приступил к своим обязанностям, однако его первые шаги в общем-то дают понять, что это будет жесткий, уверенный в себе и не слишком оглядывающийся на правила и процедуры глава государства.

Один пример. Не успел автогигант Ford объявить о строительстве в Мексике своего предприятия, будущий американский президент объявил, что в таком случае введет налог на модели автомобилей, которые изготавливаются в этой стране для ввоза в США.

И, о чудо! Буквально через несколько часов после данного предупреждения компания отказалась от строительства мексиканского завода.

Нужно ли уточнять, что угроза Трампа имела мало чего общего с общими правилами и процедурами, установленными для всех игроков рынка? Полагаю, что нет. Но Трамп идет как танк к заявленной цели на возрождение «великой Америки» и появление новых рабочих мест как одной из ее составляющих. И оное, очевидно, полностью отражает запрос его избирателей на необходимые изменения.

И в этом смысле победа Трампа — это не только и столько победа национально ориентированных элит над условными глобалистами, сколько победа политика с авторитарным стилем управления, ставшая возможной благодаря изменившемуся за последние годы общественному запросу. Причем не только в США.

Почему же в западном мире настолько изменился общественный запрос, что поставил под угрозу само существование либеральной модели демократии? На то есть целый ряд объективных причин.

Во-первых, это экономика. Хорошо жить в стерильных демократиях, когда благосостояние растет, есть работа и хлеб на столе (а еще лучше — несколько машин в гараже). Но, когда с этим начинаются проблемы, возникает запрос на этакого «сильного парня», который и рассудит по справедливости, и накормит.

Во-вторых, это кризис политических систем. В некоей условной стандартной демократии есть президент или премьер-министр, есть парламент, которые избираются на выборах. Есть судебная и правоохранительные системы, адвокатура и прочее, и прочее.

В нашем же случае мы имеем, с одной стороны, появление и усиление общественных структур, дублирующих и замещающих привычные институты в реализации их полномочий (например, правозащитники и омбудсмены фактически дублируют адвокатов и контролирующие ведомства, социально ориентированные НКО — соответствующие государственные и муниципальные органы власти). Чего не происходило бы, будь эти самые институты эффективными и самодостаточными.

А с другой — например, предельно низкий уровень доверия к законодательной власти во многих странах западного мира.

Посудите сами, средний показатель уровня одобрения деятельности конгресса США в 2016 году — всего 17%. При этом среднее значение данного показателя за весь период социологических замеров, а они ведутся Институтом Гэллапа с 1974 года, не превышало 31%.

За исключением небольшого списка таких стран, как Дания, Швеция, Нидерланды, и нескольких других, уровень доверия граждан к своим парламентам в европейских государствах тоже оставляет желать лучшего.

Во Франции парламенту доверяют лишь 18%, в Великобритании — 35%, Италии — 19%, Испании — 15%, а в той же Литве — всего 10%.

На этом фоне, конечно, выделяется наша Госдума с ее феноменальным декабрьским рейтингом одобрения за 52%. Но не стоит забывать, что эти достаточно высокие проценты — прежде всего аванс за реформы по наведению элементарного порядка и повышению дисциплины. Вполне может оказаться, что нашей Думе удастся удержать показатели одобрения на этом уровне и впредь, но, объективно говоря, нельзя не признать, что сегодня это опять же в большей степени история про сильного руководителя, которому удалось побороть ряд многолетних болячек российского парламентаризма, и в меньшей степени — оценка работы самого института.

И, наконец, в-третьих, это ситуация, сложившаяся в сфере международной безопасности.

И мифические угрозы со стороны России, и реальные со стороны террористических организаций также автоматически влияют на электоральные предпочтения граждан по всему миру, повышая запрос на сильных лидеров, способных, если это необходимо для решения тех или иных задач, так перекраивать системы и правила, как это нужно, в том числе и игнорируя общепринятые процедуры.