How a Russian Hacker Is Worse Than the Orange Menace

<--

Чем русский хакер хуже оранжевой угрозы

У России в отличие от США нет глобального проекта для маскировки своих интересов

Бывший агент ЦРУ Стивен Холл и эксперт по разведке Локк Джонсон заявили газете New York Times, что предполагаемое вмешательство России в американские выборы не является чем-то странным, а, напротив, на киберуровне воспроизводит то, чем сами США занимались долгие годы. Вашингтон, по словам Холла и Джонсона, был активно вовлечен в выборы в Балканских странах, Ираке, Афганистане, а также России в 1996 году, когда угроза коммунистического реванша казалась реальной. ЦРУ, как сообщается, использовало брошюры, баннеры, почтовые рассылки, а также публиковало ложную информацию в иностранных газетах. В XXI веке соответственно используются новые методы и возможности, включая соцсети и хакерство, но принципы игры остаются прежними.

В то же время, по мнению собеседников New York Times, нельзя ставить знак равенства между американским и российским вмешательством в выборы за рубежом. Целью американской разведки было помочь отдельным странам в развитии демократии, отмечают Холл и Джонсон, тогда как цель России – «подорвать демократический строй».

Демократия предполагает всеобщее право голоса, незыблемость процедур и независимость институтов. Россию обвиняют в том, что она вмешивалась в выборы президента США, помогая Дональду Трампу и мешая Хиллари Клинтон. Москву также подозревали в попытке воздействовать на французский избирательный процесс, когда Марин Ле Пен боролась за президентское кресло с Эмманюэлем Макроном. Трамп и Ле Пен не собирались никого лишать права голоса. Они не выступали с критикой общеизвестных процедур. Трамп, придя к власти, вступил в противоборство с либеральной прессой, но институты, включая суд и Конгресс, при нем не ослабли – и то же самое было бы во Франции при Ле Пен. Непонятно, каким образом Россия могла помешать демократическому процессу в этих странах.

Если подрыв демократического строя – это поддержка кандидата или партии, имеющих склонность к монополизации власти и ограничении независимости институтов, то в мире и без российской помощи с этим справляются. Венгрия, Турция или Польша – яркие тому примеры. Универсальное свойство электората – голосовать за простые решения, поддерживать кандидатов с популистской риторикой. Универсальное свойство политиков – играть на общественном ресентименте. Взламывая базы, публикуя рекламу в Facebook, можно подлить масла в огонь, но не решить вопрос.

Устойчивость американских институтов и процедур позволяет США позиционировать демократию как свой глобальный проект. Соответственно Вашингтон выступает в роли авторитетного интерпретатора, который определяет, кто демократичен, а кто – нет. У России нет масштабного цивилизационного проекта не только для всего мира, но даже для ближайшего зарубежья. За последние годы она заявляла лишь о желании стать лидером мирового консерватизма. Поэтому США, защищая свои интересы на выборах в Ираке или на Балканах, могут придавать им глобальный смысл. Россия, делая то же самое, – наклеить правильный ярлык и добиться широкого консенсуса не может. Это борьба слов, языков, и Вашингтон в ней имеет преимущество.

Российская элита прежде неоднократно обвиняла США во вмешательстве во внутренние дела РФ, включая выборы. Родились термины «цветная революция» и «суверенная демократия». Тогда этот дискурс выглядел довольно маргинально. Теперь же американский истеблишмент, по сути, нормализовал подобные высказывания. И слова российских политиков о том, что санкционные списки или допинговый скандал – это попытки повлиять на выборы 18 марта, звучат ничем не хуже, чем заявления о том, что люди Трампа вступили в сговор с американским послом, а русские хакеры предопределили исход избирательной кампании в США.