Oil Threw the Arabs under Iran’s Attacks

<--

Николай Кожанов об уязвимости монархий Персидского залива

Убийство иранского ученого Мохсена Фахризаде, ответственность за которое Иран возложил на Израиль, оставило после себя множество вопросов, главный из которых — как Тегеран ответит на гибель одной из ключевых фигур в атомной программе страны. Горячие головы уже рисуют апокалиптические картины ракетных обстрелов израильской территории. Впрочем, в рамках асимметричного противостояния Ирана и США (Израиль воспринимается в исламской республике в первую очередь как инструмент американской политики) объектом возмездия может стать не только израильская территория. Тегеран в качестве потенциальных целей может воспринимать всех американских союзников и партнеров. В наиболее уязвимой позиции находятся члены Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Недаром ОАЭ, несмотря на всю положительную динамику отношений с Израилем, поспешили осудить убийство ученого, отмежевавшись от израильтян и стоящих за ними американцев.

США далеко, а Иран близко

ОАЭ есть чего опасаться. С начала лета Иран руками своих партнеров в регионе Персидского залива возобновил активные нападения на экономическую инфраструктуру ближайшего соседа Эмиратов — Саудовской Аравии. Первоочередными целями для атак стали объекты, связанные с добычей и переработкой нефти. Только в ноябре были осуществлены три акции: поддерживаемые Ираном йеменские хуситы нанесли повреждения инфраструктуре строящегося НПЗ в Джазане (11 ноября), провели ракетный удар по нефтехранилищу в Джидде (23 ноября), а также повредили (предположительно миной) танкер, доставлявший топливо в порт аль-Шукаик (25 ноября).

Несмотря на незначительный ущерб, акции были призваны сыграть роль предупредительного выстрела, продемонстрировав возможности хуситов при иранской поддержке поражать цели в глубине Аравийского полуострова.

Все это было призвано напомнить о прошлогодних ударах по нефтяной инфраструктуре Saudi Aramco в Абкаике и Хурайсе, когда Эр-Рияд краткосрочно лишился возможности производить до 5,7 млн баррелей в сутки. Время также выбрано неслучайно: атаки интенсифицировались на фоне активных контактов Эр-Рияда с США и Израилем, а также спекуляций на тему возможных антииранских шагов со стороны уходящей администрации Дональда Трампа.

Действуя такими методами, Тегеран старается заставить Саудовскую Аравию, а вместе с ней и некоторые другие страны—члены ССАГПЗ отказаться от поддержки антииранских действий США и Израиля (что уже частично удалось). Помимо этого Иран демонстрирует американцам, что их партнеры находятся у него под прицелом. Характерно, что тактику «инфраструктурного террора» Тегеран применяет относительно недавно: с конца ирано-иракской войны и практически до 2019 года он обычно ограничивался лишь угрозами создать проблемы для экспорта нефти из региона (в основном заявляя об имеющихся у него возможностях перекрыть Ормузский пролив). Реализовывать на практике эти угрозы или нападать на инфраструктуру соседей (пусть и чужими руками) Тегеран не мог и не хотел. С одной стороны, через Ормузский пролив шла на экспорт и его нефть. С другой — в устойчивости импорта углеводородов из Персидского залива было заинтересовано множество покупателей, включая США, которые, будучи крупным потребителем нефти, с 1980-х годов взяли на себя функцию защитника стран ССАГПЗ. Любая акция иранцев могла закончиться полномасштабным конфликтом.

Эхо сланцевой революции

Изменения, которые позволили пересмотреть ситуацию, произошли, как это часто бывает, далеко от региона и отнюдь не вчера: начавшаяся еще в 2000-х годах эпоха сланцевой нефти в США к концу нынешнего десятилетия не только превратила Америку в одного из экспортеров данного сырья, но и привела к достаточно устойчивому его избыточному предложению на мировых рынках.

Все это заставило Вашингтон пересмотреть свои обязательства перед партнерами в Персидском заливе, а остальных потребителей нефти — менее болезненно реагировать на возникающие политические кризисы в регионе.

К 2018 году потребители перестали паниковать, услышав о производственных шоках, вызванных политическими рисками в Персидском заливе, на Ближнем Востоке и даже за его пределами. Примечательно, что уже в 2018–2019 годах ни нестабильность нефтедобычи в Ливии, ни практическое исчезновение Ирана и Венесуэлы с рынка не оказали длительного влияния на цены (в лучшем случае эти события лишь препятствовали дальнейшему резкому снижению цен). Даже атака на нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую инфраструктуру Саудовской Аравии оказала лишь кратковременное влияние на рынок, хотя объем нефти, которой разом лишился рынок, был исторически беспрецедентным с 1973 года.

Характерно, что после прошлогодних атак по объектам Saudi Aramco власти США не только воздержались от каких-либо ответных мер на агрессивные шаги Ирана (помимо увеличения воинского контингента), но и попытались побудить собственных нефтедобытчиков воспользоваться моментом и увеличить свою долю рынка за счет потерь Саудовской Аравии. 20 сентября 2019 года, комментируя планируемый ответ Вашингтона на теракты, тогдашний начальник Объединенного штаба США генерал Джозеф Данфорд заявил, что даже значительное увеличение численности американского персонала на Ближнем Востоке и предоставление Саудовской Аравии новых вооружений не обеспечат в полной мере безопасность ее нефтяной инфраструктуры. Он ясно дал понять, что США оставляют главную ответственность за защиту саудовских нефтяных объектов Эр-Рияду. После этой скромной реакции Вашингтона страны ССАГПЗ весьма болезненно отреагировали на убийство американцами в Багдаде в январе командующего силами специального назначения «Аль-Кудс» Корпуса стражей Исламской революции Касема Сулеймани. Они явно истолковали эту акцию как возмездие США за гибель американского гражданского подрядчика во время ракетного удара по авиабазе К-1 в провинции Киркук, устроенного иранскими ставленниками. Это продемонстрировало ССАГПЗ, что у США есть «красная линия», которую они не позволят иранцам пересечь. Однако эта красная линия — жизнь гражданина США, а не саудовца или кого-либо еще в регионе.

Иными словами, агрессивный подход США к Ирану вовсе не обязательно означает сиюминутную американскую готовность защищать ССАГПЗ от устремлений Тегерана.

Такой подход США развязал руки Ирану, превратив арабские монархии в идеальный объект для мести и манипуляций. Избыток нефти, усугубленный еще и негативным влиянием коронавируса на ее спрос, значительно сократил доходы членов ССАГПЗ, заставив их бороться за рыночную долю в условиях, когда внешний мир был уже не столь заинтересован в безопасности нефтяных поставок из региона. В этой ситуации любая угроза нефтяной инфраструктуре ощущается арабами весьма болезненно — как создающая опасность для их основного источника доходов. Тегеран же оказывался в более выигрышном положении. Помимо того что к 2020 году он активно развивал инфраструктуру, позволяющую осуществлять поставки нефти в обход Ормузского пролива и оказался практически отрезан от нефтяного рынка санкциями, Иран продемонстрировал возможность руками хуситов создавать угрозы инфраструктуре ССАГПЗ еще и в Красном море.

В итоге Тегеран стал вполне способен оказывать давление на арабские монархии, заставляя их сдерживать или по крайней мере не поддерживать американцев в отношении Ирана. Однако при этом иранским властями важно не переходить черту, за которой США все же будут вынуждены вмешаться.