Even Steven

<--

Обозреватель «Известий» Наталия Портякова — о том, как Китай обеспечил себе право на взаимность в отношении торговых санкций США

На текущей неделе в Китае вступил в силу закон об экспортном контроле. Это стало первым всеобъемлющим национальным законодательством страны на этот счет, объединившим и дополнившим отдельные положения шести прежних правовых актов, касающихся экспорта и внешней торговли. Но главное — новый закон усилил инструментарий Пекина для ответных мер против иностранных санкций.

Как дал понять еще в конце прошлого года министр коммерции КНР Чжун Шань, единый свод правил понадобился Пекину в первую очередь для унификации уже существующих, но крайне фрагментированных постановлений. Однако он не стал скрывать и того, что «объем мер контроля не в полной мере взаимен и сбалансирован с другими странами, а также уже не соответствует требованиям времени».

Разумеется, никто из официальных лиц в КНР ни разу не сказал этого вслух, однако несложно догадаться, что нынешний закон, работать над которым китайские товарищи начали еще в 2017 году, стал ответом на многочисленные рестрикции США в отношении фирм вроде Huawei. И во многом оказался зеркален Правилам экспортного контроля США.

Закон об экспортном контроле ограничивает (за счет необходимости получать лицензии со стороны госорганов) вывоз чувствительных технологий, военной продукции, товаров двойного назначения иностранным компаниям, которые считаются угрожающими национальной безопасности или национальным интересам Китая. И даже позволяет на этом же основании и вовсе запрещать такого рода операции иностранцам.

Конечно, своих экспортеров правительство в разной степени контролировало и раньше, но на этот раз сфера применения нового закона приобрела экстерриториальный характер, расширив ответственность на фирмы-посредники и конечных покупателей китайских товаров за рубежом. Если иностранный получатель вздумает реэкспортировать полученный из КНР товар из «подконтрольного списка» без соизволения на то китайских регулирующих органов, такая вольность обойдется ему попаданием в «черный список» и штрафом в размере, в 20 раз превышающем сумму незаконного контракта.

При этом министерство коммерции пока не обнародовало детальный список конкретных категорий китайских технологий, ограниченных для экспорта. Но зато прописало право временно — вплоть до двух лет — ограничивать продажу за рубеж даже товаров и технологий, которые в этом списке значиться не будут. Опять-таки на основании угрозы национальной безопасности и национальным интересам.

Это дало благодатную почву для разного рода предположений и намеков. В конце октября газета Global Times, давно воспринимаемая в мире в качестве основного канала для неофициального выражения настроя китайских властей, написала со ссылкой на ряд экспертов, что новый закон может проложить путь «к санкционированному государством запрету на экспорт редкоземельных металлов». Якобы тактика «Нет чипов — нет редкоземельных элементов» рассматривается Пекином как самый логичный и действенный ответ на те ограничения, которые американцы не первый год чинят китайской технологической компании Huawei и другим игрокам этой отрасли из КНР.

Что любопытно, через несколько дней эта статья была удалена с сайта. Но опасения насчет возможности такого рода запретительных действий Китая никуда не пропали.

В далеком 1992 году патриарх китайских реформ Дэн Сяопин заметил: «На Ближнем Востоке есть нефть, а в Китае — редкоземельные элементы». Примерно с тех пор в КНР развернулась масштабная программа по добыче, обработке и применению этих материалов, позволив стране в XXI веке занять доминирующее положение в поставках редкоземельных металлов (РЗМ) по всему миру. Особенно сильна зависимость от этих элементов, используемых практически в любой высокотехнологичной продукции от микросхем до лазеров и радаров, оказалась в США. Все последние годы американские компании импортировали до 80% таких металлов как раз из КНР. И в Пекине, конечно, прекрасно осознавали такую зависимость.

В мае 2019 года председатель республики Си Цзиньпин в сопровождении вице-премьера Лю Хэ, возглавляющего делегацию на торговых переговорах с США, посетил одно из китайских предприятий по производству редкоземельных металлов. Визит прошел через считаные часы после того, как администрация Дональда Трампа официально запретила американскому бизнесу сотрудничество с Huawei. Никакого случайного совпадения в этих двух событиях никто не увидел — посещение лидером Китая предприятия дружно расценили в качестве предупреждения, что Китай может использовать редкоземельные металлы как меру воздействия в торговой войне с Вашингтоном.

Все последние годы Китай, громче всех критикующий любые односторонние рестрикции, смотрелся, скорее, как жертва санкционного давления со стороны США. Однако на деле Пекин и сам прибегал к подобной практике. Стоит вспомнить хотя бы «рекомендации» властей туроператорам прекратить продажу групповых туров в Южную Корею и многочисленные проблемы у корейских компаний в Китае в 2017 году после решения Сеула разместить у себя элементы американской системы ПРО THAAD. Или многочисленные антидемпинговые расследования последних месяцев против австралийских говядины, пшеницы, ячменя и вина, закончившиеся повышением ввозных пошлин до 212% в случае с вином.

Но главному китайцы всё же научились у американцев, продемонстрировавших на примере того же Huawei, каким образом можно использовать меры экспортного контроля, чтобы повлиять на поведение другой страны или максимально усложнить ей жизнь. Закон об экспортном контроле самого Китая позволяет КНР играть по тем же правилам и принимать равноценные ответные меры.