Negotiations with the US Gave Russia a New Diplomacy Star

Back To Origin

Заведомо долгие переговоры Москвы и Вашингтона по дальнейшей судьбе НАТО и другим вопросам глобальной безопасности еще только начались, но уже приковали внимание всего мира к людям, чья работа обычно остается «за кадром». Замглавы МИД РФ Сергей Рябков за считанные часы превратился в «звезду» мировых медиа, став одним из главных лиц внешней политики России.

То, что исторической значимости переговоры между РФ и США проводятся на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств, о которых широкая публика мало что знает, продиктовано низким уровнем отношений между странами.

Никто никому не верит, никто не рассчитывает на легкую прогулку и быстрый успех – впереди много часов изнурительного диалога, ответственность за который ляжет на «рабочих лошадок». Лишь в том случае, если им удастся договориться до какой-то конкретики, вопрос перейдет на уровень выше – уровень глав ведомств, а потом и глав государств.

С обеих сторон были выставлены безоговорочные профи, заточенные как раз на такие переговоры – долгие и трудные. В итоге замглавы МИД РФ Сергей Рябков и замгоссекретаря США Венди Шерман в буквальном смысле проснулись «звездами» международной политики, хотя уже давно состоят на дипломатической службе.

Первый раунд шел более семи часов – и переговорщики сошлись на том, что им удалось «подробно уточнить» свои позиции. Работы впереди много, так что о Шерман и Рябкове мы теперь будем слышать часто. Им не впервой стоять на главных национальных рубежах, однако столь пристальное внимание к их деятельности со стороны СМИ вносит свои коррективы: прежде непубличное теперь интересно для всех.

Причем и для Шерман, и для Рябкова происходящее может стать важным шагом не только к всепланетной славе, но и шагом вверх по карьерной лестнице. У каждого из них свои обстоятельства – и своя история.

Начнем с Шерман, чье положение в американской «табели о рангах» выше, чем у Рябкова в российской. Он просто зам (всего у Сергея Лаврова девять заместителей), а она «на наши деньги» – первый зам. Аналогичную должность в МИД РФ уже почти девять лет занимает Владимир Титов, почти неизвестный широкой российской публике.

С 72-летней Шерман американцы знакомы лучше – в силу того, что назначение первого заместителя (официально – просто заместителя) в Госдепе обставляется не «пакетно», как в случае с замами по конкретным вопросам, а проводится отдельным указом президента.

Этот пост был введен при Ричарде Никсоне, и на него не раз назначались будущие госсекретари. Как правило, такие дипломаты заняты не публичной работой и не «паркетом», а переговорами на стратегических направлениях, которые требуют особо ответственного подхода и не терпят суеты. Поэтому та же Шерман известна гораздо хуже, чем, например, Виктория Нуланд, хотя и ниже ее по статусу.

Особо трудные переговоры с назначенным врагом – это, помимо прочего, личная компетенция Шерман. При президенте Клинтоне она вела диалог по вопросам безопасности с КНДР (безуспешно), при президенте Обаме с Ираном (успешно), при президенте Байдене уже в статусе «первого зама» – с Россией.

Что интересно, во всех трех случаях «ястребы» из числа республиканцев обвиняли ее в «умиротворении агрессора», но демократическое руководство неизменно ценило за профессионализм и стальные нервы.

В зависимости от того, как итоги работы с Рябковым будут восприняты в Белом доме, у Шерман есть шансы на повышение. Ее стиль и подход сильно контрастируют со стилем ее формального начальника – идеологизированного «ястреба» Энтони Блинкена, считающего, что на Россию нужно «давить», а не договариваться с ней. При этом более умеренная Шерман «его» человеком не является – ее обычно относят к «клану Клинтонов», как и советника Байдена по нацбезопасности Джейка Салливана, находящегося в конфликте с радикальным Блинкеном.

Пока что провалов у Блинкена гораздо больше, чем успехов – чего стоят только переговоры с китайцами в Анкоридже, где резко конфронтационная линия госсекретаря получила жесткий отпор. В случае, если Байден отвергнет эту линию за бесперспективностью, новым госсекретарем может стать именно Шерман – как безоговорочный профессионал с «удачным» в этом смысле полом и бэкграундом (ее внутрипартийная деятельность имеет подчеркнуто феминистский и социальный контекст).

На повышение когда-нибудь может уйти и Сергей Рябков – хотя бы в силу того, что он на десять лет моложе Сергея Лаврова.

Он тоже – профильный специалист, но не по диалогу с врагом, как Шерман, а по отношениям с ОБСЕ и США и по контролю за вооружениями. И хотя большая слава пришла к нему только сейчас, работающим со Смоленской площадью журналистам этот карьерный дипломат известен давно и хорошо – как доступный, квалифицированный и очень интеллигентный спикер.

Теперь, представляя Москву на стратегических переговорах с Вашингтоном, Рябков как будто преобразился. Беспрецедентно жесткий призыв к НАТО «собирать манатки» и сравнение агентства Bloomberg с «вонючим сыром» для него, мягко говоря, не совсем типично.

Представляется, что Рябков в некотором смысле «играет на публику», осознавая, что в предложенных обстоятельствах переговоры с вашингтонцами – это не только предметная дипломатическая работа, на которую он мастер, но и, при таком внимании публики, шоу вида «наши против чужих», которому нужны спецэффекты.

При значительном интересе к иностранным делам, характерном для россиян (но, кстати, не для американцев), в МИД РФ крайне мало всенародно узнаваемых лиц. Помимо Лаврова, таким человеком можно назвать только покойного Виталия Чуркина и директора департамента информации Марию Захарову, на которую обязанности по работе с прессой были возложены прицельно и персонально.

Рябков при всех своих многочисленных заслугах из прошлого получает статус «звезды» только сейчас. Он теперь не просто представитель Москвы на важных переговорах, а человек, формирующий образ российской внешней политики для международных медиа. И лихо, стоит признать, формирующий.

Однако его профессионализм не оставляет сомнений, что Рябков умеет разделять дипломатическую работу и, собственно, шоу, которого требуют от него формат арены и историчность момента, когда нужно не только анализировать политический процесс, но и просто «болеть за наших».