Security Assurances Still on the Table

<--

Эксперт по международной безопасности Олег Шакиров — о том, есть ли перспективы у диалога по безопасности после трех раундов переговоров, прошедших без особого прогресса

Завершилась серия международных переговоров по российским предложениям о гарантиях безопасности, которую замминистра иностранных дел Александр Грушко сравнил с триатлоном. Очередность встреч — в Женеве с США, в Брюсселе в рамках Совета Россия–НАТО и во время заседания Постоянного совета ОБСЕ в Вене — отражала и степень важности каждого из форматов с точки зрения Москвы. Однако в общих чертах итоги переговоров стали ясны уже после первой и ключевой встречи с американской делегацией. Администрация Джо Байдена серьезно отнеслась к российским озабоченностям и готова обсуждать отдельные вопросы, но не главные требования, связанные с пересмотром роли НАТО в европейской безопасности. Отсутствие прогресса в переговорах грозит дальнейшим обострением ситуации в регионе.

Проблемы, которые российская сторона вынесла на повестку дня, имеют долгую историю, но в евроатлантическом сообществе им, как правило, внимание уделялось по остаточному принципу. Москва, представив в середине декабря свою позицию в виде двух проектов соглашений для Вашингтона и его союзников, сделала акцент на срочном характере переговоров — и этот призыв был услышан.

Кроме того, Запад по отдельным направлениям продемонстрировал и собственную заинтересованность в диалоге. Глава американской делегации, первый заместитель госсекретаря Уэнди Шерман заявила, что США открыты к обсуждению контроля над ракетными системами в Европе, а также взаимных ограничений на размеры и масштаб военных учений и обеспечения их транспарентности.

О готовности повышать транспарентность в военной сфере заявил и генсек НАТО Йенс Столтенберг. Члены альянса, по его словам, хотели бы рассмотреть с Россией способы предотвращения опасных инцидентов, снижения угроз в космосе и киберпространстве. НАТО также заинтересовано в совершенствовании каналов коммуникации с РФ и в возможном возобновлении работы представительств обеих сторон в Москве и Брюсселе.

С одной стороны, эти предложения могли бы быть интересны и России — по некоторым вопросам Запад явно сделал шаг навстречу. Например, после выхода США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) Владимир Путин объявил об одностороннем моратории на размещение таких вооружений в Европе и других регионах. Но до настоящего времени его призыв к Западу поддержать эту инициативу не увенчался успехом. Теперь же члены НАТО сами выступают за обсуждение ограничений на ракеты на континенте. Как заявил Сергей Лавров, в Москве надеются получить предложения от США и НАТО в письменном виде.

С другой стороны, Запад отказался обсуждать центральные требования Москвы, а без этого, по мнению российских переговорщиков, рассматривать отдельные предложенные меры сейчас не имеет смысла. Камнем преткновения стал вопрос о роли НАТО в архитектуре европейской безопасности.

Россия требует от Североатлантического альянса юридически обязательных гарантий нерасширения и отката его военных сил и вооружений до состояния 1997 года. В основе этих требований — представление о том, что экспансия блока представляет угрозу безопасности России, которой, по словам заместителя министра иностранных дел Сергея Рябкова, «уже отступать некуда». В НАТО такую оценку не разделяют и, наоборот, считают необходимым подтвердить приверженность избранному курсу.

Важный его элемент — политика открытых дверей в отношении потенциальных новых членов, в текущем виде оформившаяся в середине 1990-х годов. Теоретически можно представить разнообразные варианты «закрытия дверей», более того, в последние два месяца на фоне российских требований на Западе активизировалась экспертная дискуссия о целесообразности дальнейшего роста альянса. Однако в реальности члены НАТО по большей части воспринимают расширение как благо и на принципиальном уровне не готовы от этого отказываться.

Для российского же руководства красная линия — вступление в НАТО Украины. В обозримой перспективе этого не предвидится, но в Москве не хотят молча смотреть, как соседнее государство при поддержке Запада движется в этом направлении. Вместо того чтобы дожидаться переломного момента, Россия и выдвинула свои требования уже сейчас.

Разница в подходах в этом отношении пока выглядит непреодолимой и может стать препятствием для продолжения переговоров. Сергей Рябков уже заявил, что не видит оснований для следующего раунда, если Запад не проявит гибкость в отношении серьезных для России вопросов. США же считают необходимым условием переговоров деэскалацию ситуации вокруг Украины.

Пока о снижении напряженности говорить преждевременно. События за пределами переговорных комнат показывали, скорее, что и Запад, и Россия повышают ставки.

В США активизировалось обсуждение новых санкций на случай российской агрессии против Украины, к возможности осуществления которой, как считают в Вашингтоне, готовится Москва. Йенс Столтенберг заявил, что НАТО готова будет быстро принять Швецию и Финляндию, если те решат подать заявки на вступление в альянс.

Через день после встречи в Женеве Минобороны России сообщило о проведении военных учений в областях, граничащих с Украиной. Сергей Лавров в ответ на американские призывы к отведению российских войск от границы и возвращению их в казармы заявил, что такие требования даже не будут обсуждаться. Замминистра Сергей Рябков в интервью не подтвердил, но и не исключил возможность размещения российской военной инфраструктуры на Кубе и в Венесуэле. В США в ответ пообещали действовать решительно, если Россия будет двигаться в этом направлении.

Несмотря на отсутствие прогресса в переговорах, хорошая новость такова: стороны за прошедшую неделю продемонстрировали заинтересованность в том, чтобы разрешить противоречия дипломатическими средствами. До тех пор, пока это так, военные, санкционные и иные приготовления играют роль дополнительных весомых аргументов. Но опасность состоит в том, что, если противоречия окажутся неразрешимыми, возможности дипломатии могут просто иссякнуть.

Автор — старший эксперт Центра перспективных управленческих решений, консультант ПИР-Центра