Not a Special Case

<--

Не частный случай

Ученый Андрей Ионин — о перспективах российской и американской космических отраслей

28 марта президент США Джозеф Байден предложил проект бюджета на 2023 финансовый год. Согласно документу, NASA может получить около $26 млрд на проведение научных исследований, изучение Земли и разработку космических технологий. Также проект подразумевает выделение $822 млн на миссию по возвращению проб грунта с Марса. Помимо этого, бюджет включает $480 млн на лунные роботизированные миссии. NASA планирует высадку астронавтов на поверхность Марса к 2040 году, сообщил глава управления Билл Нельсон, давний товарищ по сенату и согольфист президента Байдена.

Обещать что-то сделать к 2040 году — в американских реалиях значит никогда. Проекты такого масштаба, как марсианский, требующие и технологических прорывов, и огромного финансирования в течение десятилетий, и сжатой в кулак политической воли, должны иметь явных бенефициаров. Американские космические проекты исчерпываются горизонтом не более восьми лет — это два президентских срока. Например, лунный проект стартовал в 1961-м при Джоне Кеннеди. Облет спутника Земли случился в 1968-м (после убийства президента его курс поддержал Линдон Джонсон, тоже демократ). Или нынешний лунный проект США Artemis, стартовавший при Дональде Трампе, предполагал высадку «американца и американки на Луну» в 2024-м — год, когда могло бы завершиться его второе президентство.

Сегодня даже второй президентский срок Байдена выглядит лженаучной фантастикой. Поэтому заявление про Марс и 2040 год от руководителя NASA — не более чем пиар и болтовня.

Более того, в нынешней демократической администрации в США я не вижу ни одного заинтересованного в большом космическом проекте человека. К тому же большую часть команды Байдена составляют люди, доставшиеся «по наследству» от Обамы. Который 12 лет назад проделал подобный трюк: объявил лунную программу своего предшественника Джорджа Буша-младшего «неамбициозной» и выдвинул свою «прорывную» — полет на Марс. И на восемь лет про дальний космос в США де-факто забыли, ибо за эти годы ничего прорывного сделано не было.

Напротив, в администрации Дональда Трампа люди, ставящие на космос, были. И не абы кто, а сам Трамп и его вице-президент Майкл Пенс, сверхактивно почти четыре года руководивший Советом по космосу. Нет сомнений, что Трамп припомнит Байдену этот обамовский трюк: мол, останься он президентом, американцы бы уже через два-три года были на Луне, а теперь космическая программа впала в спячку.

Также очевидно, что проект МКС завершается. И не «после 2030 года», как предлагают американцы, а уже в 2024 году, как это было принято ранее всеми сторонами проекта: в нынешних санкционных реалиях у «Роскосмоса» нет ни одного аргумента, чтобы соглашаться на предложение NASA. И тогда получается, что у США минимум несколько лет не будет своей космической станции. Администрации Байдена не до Луны. Представить, как нынешний вице-президент Камала Харрис руководит Советом по космосу, я не могу — не хватает фантазии. В коммерческие станции, на создание которых к 2030 году NASA щедро раздает государственные гранты, я не очень верю. Амбициозные презентации разработчиков есть, но не видно их бизнес-моделей, в отличие от тех же систем космического интернета а-ля Starlink или дистанционного зондирования, где бизнес-модели прозрачны и понятны. И такое умалчивание настораживает: создание и эксплуатация пилотируемой станции стоит очень серьезных денег (например, создание МКС — более $120 млрд, а годовая эксплуатация — $5 млрд), а как заработать на ней, непонятно.

У России, с учетом завершения проекта МКС к 2024 году, с пилотируемой программой тоже будет непростая ситуация. Но сценарии есть, и готовиться к ним надо уже сейчас. У нашего партнера Китая уже есть своя орбитальная станция: как минимум к ней можно летать на кораблях КНР с космодромов Поднебесной (с российских на такое наклонение орбиты не выйти). Надо срочно проектировать и строить национальную орбитальную станцию: компактную, посещаемую, модульную, которую можно изменять, наращивать. Ее главное предназначение — отработка и реализация программ, связанных с национальной безопасностью. Это задачи, на которые в сегодняшней обстановке средства найдутся. Также пилотируемый космос — наилучшее поле для развития сотрудничества и кооперации с нашими стратегическими партнерами — странами ЕАЭС, ШОС, БРИКС. У многих из них есть космические амбиции, но нет компетенций. Нам надо им помочь. Пусть мы в чем-то и повторим нынешнюю МКС, но тут цель иная: наши партнеры по космосу должны стать таковыми и на Земле.

И последнее. Стоит понимать, что единственно возможный бенефициар освоения дальнего космоса, включая Луну и Марс, — всё человечество, а не отдельные страны, даже самые «исключительные». Поэтому такой рассчитанный не на одно десятилетие проект, как марсианский, имеет шансы на успех лишь тогда, когда его реализацией занимается организация с самым длинным горизонтом и представляющая все или значительную часть человечества. Например, БРИКС — почти 50% человечества, или ООН — 100%.

Пилотируемый космос, особенно дальний, — это о задачах человечества, а значит, о государственных деньгах. Да, там, может быть, и приветствуется частная инициатива, может быть лидер из бизнеса, как сейчас, который тянет всех вперед. Но никакого предпринимательства в дальнем космосе нет и еще долгие десятилетия быть не может. Не под силу и бизнесмену, даже уровня Илона Маска, совершить технологические прорывы, необходимые для достижения дальнего космоса. Например, соединить ядерные и космические технологии — создать мощную ядерную энергоустановку, безопасно и долгие годы работающую в условиях космоса. Даже просто потому, что ни одного бизнесмена в мире к владению подобными двойными технологиями не допустят.

Пилотируемая космонавтика — не арена для борьбы национальных амбиций, не Клондайк для жаждущих наживы, а общий путь к решению общечеловеческих проблем.